Архаизмолог Archaizmolog Plumarcanus Сир Элик

Открытие века не сулило мне проблем,
Ведь пока лучи солнца не отворят эту дверь,
Продолжу путь слоняясь помеж хоровода стелл,
Не подавая признаки надежды дурить смерть.

О, как давно земля забыла зари след,
Но помню как вчера меня на плаху вознес свет,
А люд был пуст, словно плато пустыни - я в ней жрец,
И сажой ритуалов мне казался пыльный склеп.

Обучен мудрости веков, что не гранит -
Проклены, тьма, невежество поместье сохранит.
Чужды тут сострадание, снисходительство, наш быт
Лишен страстей, вернее я без крови жить привык.

И как хотел бы я стать смертным, груды книг,
Увы, меня в сознании вне времени пленит.
Вновь ринувшись к люкарне силуэтом между плит,
В момент холодный взгляд к рутинной скверне пригвоздит.

В сиюминутном помешательстве хотел справить вам пир,
Но на сей раз пусть эпилог таит, что я ...

Из-под лоба глядит неустанно
В пучину бездонных идей
Обладатель пещеры из камня,
Что тревожит умы королей.

Свет костра не нашел отражения
В его кристальных глазах,
И орудуя лишь воображением,
Он ваяет природы пейзаж.

Только слову дано появиться,
В его изумрудном уме,
И как им суждено раствориться
На его необъятном холсте.

Этот оттиск - он свит из печали,
С надежды увидеть во сне
Караваны несметных желаний
Не дающих оставить нас мгле.

Поэт тому нас учит,
Что можно без потерь,
Не доставая с ножен,
Разить клинком людей.

Что можно стройным слогом
Склонившихся от бед
Вновь познакомить с Солнцем,
Хранившим свой обет.

Что в час весёлый другом
Творения могут стать,
И, как варенье с мёдом,
Жизнь сладкой может стать.

Что есть всегда возможность
При разном счете лет
Быть преданным искусству
Поэтому - поэт.

В сени лесной, при свете дня,
Траур собрал теней отряд.
Их взгляд пронзал картинный луг:
Он проводил ревнивых слуг.
Ни шум листвы, ни свист ветров
Не мог отвлечь их пылкий взор.

Пёстрый их лик, словно клинок,
Пронзал невинный небосвод.
И время больше не летит,
А лишь дрейфует, как ледник.

И скорбь, и жалость чужда мне
Ведь разум мой воспрял в огне.
Очи мои, вы вновь свободны
От мерзких признаков проворных;
От мирских призраков злотворных,
Что часто губят юность лет.

Впитай, земля, миг искаженный,
Рассей иллюзий сонм соромный.
И речь искуссно завершив,
Лес прежней жизнью вновь зажил.

О, Отец, скажи зачем
Позволил меня ранить.
Не дав возможности зажить
Скитаюсь вдоль окраин.
Среди семи сфер Агасфер,
Что в путь послан Венерой
И сколь бы верным не был ей
Мой путь устлан из бремен.

Синод древнейших, луч малейший
Сделай моей явью.
Я сын старейшин, лик милейшей
Вновь с ничем оставил...
И поступь лишь ее теперь мой разум сотрясает.

Молю, Владыка грёз сплетений,
Позволь с тесьмы извлечь мне Мир
Из эфимерных увлечений,
Тоску способных растворить.
И прежде чем я вновь восстану,
С плеромы - сущности моей,
Вопрос пред старцами поставлю:
Как вы способны нас судить ?

Бездумность школьная осталась
Между страниц в том дневнике,
И в переплёте в ком собрались
В ком грёзы наши суть ничем
Себя явили, также радость -
От празднеств, юмора и дней,
Что так вскружили нашу память
О, как теперь забыть друзей ?!
Словно палитра мне досталась,
И каждый лист - глоток идей,
И мысль алмазом будто стала:
Идя не видел больше тень.
Лишь тело все тепло пронзало,
Дневник обнял сведя плечей.
Спасибо Вам, что частью стали
Меня, отрадой серых дней !

Я человек - я человек,
Глаголил он не сомкнув век
И вот уж век он враг потех,
Чужд он покою горных рек.

И нет попыток в чаще лет,
Как от побед великих нег,
Как без узоров ярких глек -
Невнятный образ, лика нет.

Я человек - я человек,
Молвил тресясь и голос блек.
Не принять вызов русла бед
Ведь это жизнь, а, человек ?

Мы крутимся быстрей Земли
И топчем вовсе не в ритм сердца.
О, мать Природа, пощади:
Мы видим свет, забыв про средства.

Ведь даже крылья опалив,
Мы рухнем, так не выбрав места
И очи ветром отворит -
О как мир пуст, хотя в нем тесно.

И пока хор картинок блек,
Я усомнился в темпе шества:
Сиюминутным был наш век -
Лишь всплеск, щелчок, лишь миг, лишь искра.

Обидно слыть еще одним,
Когда хотел виной торжества.

Не туши свой костёр до рассвета,
Пусть утопит нас матерь всех - тьма.
Вспоминаешь былые моменты,
Вновь коснувшись пальцами дна.
Понимаешь, что ты тут не первый:
Путь из ракушек - жизнь до тебя.

Словно якорь стремится к пучине,
Твой крест - это благо Царя.
Покидай это лоно всех теней,
Покидая забудь про себя.

Не туши свой костёр до рассвета,
Пусть утопит нас матерь всех - тьма.
Понимаешь, что ты непоследний,
Лицезрея всю прелесть утра.

Смотри, сколько мастерства в одной только материи.
Сколько искусства собрано в одном только творении;
Везде красота, везде соотношение, везде разнообразие, порядку подчинение.

Кто же сделал все это ?! Какая мать, какой отец ?!
Если не единственный невидимый мирских вещей Творец,
Который создал все волею Своею, благом окропив
И созерцанием величества всех нас Он одарил.

Это крепость вина, мистерий и таинств,
Мраморный тронный зал, вечный золотой кладезь,
Пронзающий клин, серебристый подол,
Черепа из изъянов украшают мой трон.

Неистовый свет отражен в бледной коже:
В ней слава всех предков, мощь и честь древней ложи.
Загадочный взор устилает статут,
Пусть в эссенции Вечности тонет сосуд.

Я був і буду тут завжди,
Як не забракло уяви.
За рiдним словом не стлiє а нi душа,
А нi справа.

Що то за люди,
Якiїх чужа святiсть годує.
Але з надiєю й вiрою
Поглядаю угору.

Був я такою ж людиною-
З вiдчуттями,турботами.
Я йшов тебе поруч,
Та не бачив лиш сходи.

Я дивився за обрiй,
Жив у вирiї мрiй;
Моє сердце страждало,
Був, очима любив.

Диви — дуб за плечима!
Вінець понад брів.
Розіслалась стежина,
Та мiй дух не змарнiв.

Йшов мій настрiй до зливи,
А думки до хмарин.
Дмухав вiтер свободи,
А мiй дух не змарнiв.

Смотрю в глаза бездне или не открыл их доселе.
Не веду диалог:
Не знают кто за телом стоит,
И намедни, выгуливаю ярость отпустив поводок.

Еда не утоляет мой голод.
Вода живит раны — трофей полученный в знойном сезоне.
Настала пора разгладить ладонью багровые локоны, следом
Отдам аромат в руки ветру попутно влекущему кудри цвет пепла
Вот я слился с природой — хамелеон и невидим для зрячих,
Известно: чувств гамм миллионы,
Но душу крамсает та ветвь — худощавая кляча.

Внутри холоднО, сыро, темно и снаружи
Прост, нелюдим готичный лорд — в душе стужа
Мне трость, монокль с цилиндром…
Карету, резвых коней;
С немым ямщиком расплачусь как доеду.

Существует бесконечно причин
все вкусы затмить,
Чтобы слушать пение дивы.
Дивный слог твой,
Как на грешную душу елей;
Нутра трепет в преддверии лавины.
Твои речи приемлю вовеки внимать,
Но не мне принимать сие решенье.
Однажды, допев, сомкнутся уста.
Обессилив, отдамся метели.
На всем белом свете не сыскать западни-
Вечный узник леденящей долины.
Сквозь слой тьмы неслышны отголоски добра:
Согревает лишь пение богини.

Я осаждал тебя как замок,
Теряя ночи, дней полет.
Переставал считать утраты,
Возобновлял свой горнизон.
Я не щадил свои затраты
И подведя туннель за стены,
Я осадил всю цитадель,
Не страсти более, а презренья.
Я обомлел, поняв утраты,
И стоил их, тот замок твой ?!
Я верил в золотые залы,
Жаль, из слоновой кости он.
Я для себя оставил храмы,
А для тебя — чувств пантеон.
Сложил орудие и латы,
Похоже, это мой последний бой…

ПравИло бесконечности
Телит все пуще.
Привык быть рабом
Бесконечности правил.
Хромой след устремил
Вдогон за прогрессией.
Поэзия мифом еще одним станет.
Дагон неумельцев топит, дурманит.
Я царства достиг: глубина меня манит.
Колосс Уробороса в речи влекает.

Устал, я перечу! И пускай пропаду...
Передай привет прохладному ветру...

Каким благим бы ни было призвание,
Отдаст сомнению, распять велит народ.
Проклятие меня мучает, желание-
Пядью воззвать к истокам,
Небес переступить черту.

Истосковал персть по твоим объятиям.
Паломнику нет места там,
Где в разумах герой обрел покой.
Звезды впились в окружностей чертания:
Не бес меня попутал - я живой !

Я ждал смиренно понедельник,
Теряя ночи, дум полет.
Бессмысленно питал надежду:
Надеялся, что ты придешь.
Найдя тебя сред столь безликих,
Таким предстал перед тобой.
Невежественный, норов дикий;
Бестактность выдавал мой тон.
Один вопрос сквозь взгляд сочился:
«Зачем возник передо мной ?»
Не обессудь,
Литературе образ мой привычен —
Поэт, калеченый судьбой.
Я чувствую, что потихоньку иссякаю,
Действительно, любви отведен срок.
В двух случаях убийцам подражает-
Спустя лишь время, иль не начав отсчет.

Я ждал смиренно понедельник,
Теряя ночи, дум полет.
Искал тебя сред каждой женской тени.
Я ждал, а посетила боль.

Боже, дай вкусить ее плоти,
Подобно волку, клыками впившись в агнца.
Прости, мать и отец:
Луна определила наследника,
Осветив краткий путь до греха.
Её взгляд тревожит дыханье;
Глаза кутает стати её красота.
Душа подобна мемозе:
Не позволяет касаться лица
Страх, что меня может ранить,
Крадет полуночное время;
Как только откроет уста,
Что прекрасно лишь ее отражение.

Ты готова вкусить мои губы ?
Я готов раскусить для тебя.
Одна из многих причуд -
Поцелуи в крови до утра.
Ты готова вкусить мою грубость ?!
Мотивы хранят небеса.
Я ведь знаю почему тебе нравлюсь,
От того обхожу зеркала.
Достаточно ! Познал я мир:
Старость — спутница, трость и скамья.

Пошел третий час ночи-
Мозг не спит:
Идеи,образы,мысли — это все, чем он кровоточит.
Я ныряю в океан чувств,
Чтобы явить миру жемчуг.
Словно смерть, я ставлю точку.
Я — фокусник, и следующим исчезнет продолжение…

Не страшно слышать чужие голоса:
Ужасно, когда в расположении у них твои уста;
Стало подёргивать при множестве очей,
Похоже, кукловод больше не покидает нитей.
Как день окутанный туманом,
Так бытие переплетается со сном.
Фантазия, под темным покрывалом,
Романы строчит, как слепо влюбившийся стажер.
Айсберг потопил Титаник всех моих мечтаний,
И, стало быть, реальностью зовется он.
Как Око Хоруса, взимаю всех, кто рядом.
Знай проклят ты со дня как был рожден.

Ты — наказание моё
За противоречие взглядов.
Расплата за вечный недуг — любовь глазами.
Кара, уподобившись ворону, плоть истязает.
А мне не в первой —
Vis vitalis на запасы чернила меняю.
Твержу, как тот прокаженный, судьбу проклиная,
Уж лучше бы всем, начиная с Адама, оставаться слепцами !

Я всегда лелеял возможность-
Украдкой податься в избу.
Среди леса терять всякий след.
Не пугаясь, довериться старому мху.
Впитать аромат дивных трав, едких ягод,
Позабыть про всякий недуг.
Встречать в полнолуние гостью,
Приводящую всех серых в испуг.
Трепетать от скрежета веток,
Так бурно стучащих в грозу.
Впитать все тепло на поляне.
Купаться в росе поутру.
Проводить стаю птиц на закате,
Проводить больше время с пером.
Укутаться в плед — холодает.
Вспомнить всех, кого я люблю.

Вернись, то время,
Когда чужды были законы.
Когда любовь была без права нападать.
Когда не понимал
Чем был отец взволнован,
За что переживала мать.
Я был любим в кругу,
Ушло на дно то чувство.
Кто бросит круг и кинется меня спасать ?!
Верни то время, когда хватало друга,
Когда стать старше не переставал мечтать.

Далеко ли я ушел от тебя ?!
Не забыл ты меня, мой друг детства ?
Все та же знакомая в прятки игра,
Правда, расстояния уже километры.
Я не думал, что жизнь — то меж нами стена,
Где прошлое по ту сторону стенки.
Кто же знал, строя бункер в сарае отца,
О нашей дружбе не сложат легенды.
Тогда считал мир — удел слабака.
Мир явил слабака в день рождения.

Нет такой профессии — поэт,
И занятие, пожалуй, позабыто.
От того я продолжаю дальше узнавать,
Что есть тот камень, что прибьет на дно пучины.
И больно мне до глубины души
Не от клейма, что стынет на затылке.
За птицу, что мечтает солнышка достичь,
Но медля иссякает в грудной клетке.

Бедность — верный пес поводырь.
Я — семя, хранившееся пылью.
Говоря на языке аллегорий,
Дыра рождает миры.
Почему же свет обошел тебя мимо ?

Мой дух разит изъяны, будь уверен.
Устал платить вниманием скудству,
Что под ногтями, под ступнями, в человеке.
В недостатке, с недостатками умру.

Бывал я в зоопарке.
Приматы словно я.
Пера даже не надо:
Ум выдают глаза.
Вторят как попугаи:
О чувствах, о высоком,
О жизни, неудачах,
Кому как одиноко.
На то ведь вы приматы,
Живущие за сеткой.
Едите, что дадут-
Напитки иль десерты.
Но все же с вами схожи.
Не глупость, не страдания,
А человеческие нужды
Есть то, что нас венчает.

Открываю глаза —
Кровь хлещет из раны.
Слезы сходят за воду,
Я не верю глазам.

Обитаю в том месте,
Где солнце заходит.
Оставлял горизонт,
чтоб отдать дань богам.

Закрываю глаза —
Мертвые тянут мне руки.
Багаж книг вперемежку,
В бутылках вина.
Ползу вверх по уступкам,
Оставляя те крохи.
Пот питает ту землю,
Что приемлет дитя.

Шелкопряды сплели мою душу —
Разошлись те пути, что вели караван
В позолоченные бездны, просторы…
Расселина таинств — заманила вдова.

Прикоснувшись к своему отражению,
Промелькнул луч историй, легенд.
Я стал миражом незабвенным,
И вот, в Око Ра я глядел.

Ведь мог пожелать раствориться,
Обрубив хвост рептилии земной,
Но не мог перестать я светиться,
Пока ночь всех ведет за собой.

Я танцую потемну, пока спит
всякий недруг,
Не чуя мой праздничный дух.
Среди сотни мазков,
Не сыщешь движений,
Коли взмахи творятся пером.
Я танцую потемну, коли есть воображение,
И мечтаю, что когда-то усну.

Время в паре со мной,
Но все также на сцене,
И пока я пишу — я веду.
Хочется верить — восстану,
Но не ведаю точно.
Как закончу,
Часовщик поведет.

Сколько стихов было спалено Венерой,
Поэт — архаизмолог.
Найдем мы пристанище в красном страничнике,
Но, уже в электронном.
Не доллар, не евро,
не рубль и не гривна,
Но вся жизнь на бумаге.
Будто бездомный у стенок отеля,
Сошлись дух и слабость людская.

Скольким стихам сулит обзавестись собственным листом,
Но ни единого, по духу с этим, не сыскать.
Пусть для меня терялся свет во тьме,
Но ты всегда знала где свет,
Хоть я противился признать.

Что двигало тобой ,
Чтобы желанному дарить сей путь ?
И чем могу тебя благодарить ?…
Любовь — единственный,
Пока доступный на вопрос ответ.

Порой мне кажется, что никому дано понять,
То, в чем я погряз, с улыбкою идя ко дну.
И сколько человек, меня готовых отвергать,
Я не один, пока есть Ты, которая хранит мой дух.
Тебе известно, где дары таю, где кроется недуг,
Ни капельки сомненья расплескав,
Спугнешь беду, убьешь тоску.

Насколько хватит сил меня щитить,
Как долго ?
Здесь время, к сожалению, творит судьбу.
Пока льются лишь слезы,
Но и грозы не хватит скоро,
Любыми судьбами во мраке голос твой сыщу.

Я обычный обыватель иного мира.
Ни много ни мало времени было отведено мне,
Что на Земле зовется годом.
Я видел множество людей,
Личнойстей, и бестолково существующих масс.

Видел, как из личинки получается нечто неописуемое,
Обворожительное, и как быстро его стирает непоколебимый механизм.

Видел, как строят будущее, ломая основу.
Видел, как ищут счастье,
Причиняя другим горе.
Видел, как монументы возводят негодным.
«Глупости!» – ты скажешь. Я скажу: «Их море».

С трудом отмечал гениальность,
Граничащую с ненормальностью.
Некоторые люди при этом, не скупясь,
Роняли мне в след слово «необыкновенность».
Оно мне знакомо, пожалуй, как никому другому тут.
И как это чувство легко теряется рядом с такими же, как я.

Память о прежнем себе — это, пожалуй,
Все, что я хотел бы забрать с собой,
Перед уходом в темноту.

Любовь… Какое маркое чувство…

Ты не познаешь любви, пока ты видишь.
Ты не узнаешь правды, пока ты слышишь.
Твоя речь не искренна, хоть и уста открыты.
Ты не коснешься истины, пока ты дышишь.

Я слышал пение звезд,
Где солнце гостило,
Земля мостит колыбель.
Праздничный дух,
До того, как родился,
У матери в сердце осел.
«Сохрани этот луч», –
Робко молвил мне Шепот,
И темень встретила свет.
Одержимый познанием,
Умерев — возродишься,
Триединый посланец небес.